Предисловие
В эксклюзивном и крайне откровенном интервью "Чемпионат.com" американец Алекс Богомолов-мл. рассказал о допинговом скандале, дружбе с Анной Курниковой, браке с Эшли Харклроуд и свой семье.
Фото: Fotobank.ru/Getty Images
Американский теннисист русского происхождения Алекс Богомолов-младший в эксклюзивном интервью "Чемпионат.com" впервые в своей жизни рассказал о допинговом скандале, который произошёл с ним несколько лет назад, а также поведал о переезде в США, дружбе с Анной Курниковой и Энрике Иглесиасом, браке к Эшли Харклроуд, отношениях с американскими коллегами и своей семье.
— Алекс, вы в 28 лет проводите свой лучший сезон в карьере. Почему так произошло?
— Я думаю, что это связано с рождением сына. Он родился, и мне надо было как-то думать о том, чем я буду обеспечивать свою семью. Я стал несколько иначе относиться к теннису. Мне необходимо было прокрутить в голове много вопросов.
— Помимо того что вы обновили личные рекорды в одиночном и парном рейтингах, вы ещё и заработали почти половину от всех призовых за карьеру!
— Я не могу это объяснить (улыбается). В этом году было много матчей, которые я должен был проиграть, и много моментов, которые я до сих пор не понимаю. Не знаю, как я сумел добраться до третьего круга на Уимблдоне и US Open. Наверное, не нужно думать об этом, надо просто продолжать трудиться и верить в свой успех.
— Вы в 9 лет отправились за границу. До этого момента вы занимались теннисом в Москве, верно?
— Да, папа работал в "Динамо", и мы ходили туда играть. Я также ездил с командой в США. Но в тот момент, когда мне было девять лет, мы отправились в Мексику, где мой отец открыл собственную теннисную академию. Тогда в России был тяжёлый период – распался СССР, сами понимаете, что творилось в стране. Затем мы перебрались в США, в Майами. Там мы с сестрой Катей начали играть турниры. USTA взяла нас к себе и всячески нам помогала. В итоге Катя пошла учиться в университет, а я в 18 лет начал профессиональную карьеру.
— Катя решила сосредоточиться на учёбе и завязала со спортом, верно?
— Да, она закончила с теннисом. Получила высшее образование, после чего начала работать на Уолл-стрит. Недавно она родила дочку и теперь просто мама.
— Так вы сейчас не просто муж и отец, но ещё и дядя!
— Да (улыбается).
— А ваш младший брат Борис играет в теннис?
— Да, разумеется. Он сейчас будет выступать за свой университет. Ему в настоящий момент 18 лет. Он постарается поступить учиться и затем будет играть в теннис за университет.
— В юном возрасте вы подавали огромные надежды – в 17 лет стали первым в США в возрастной категории "до 18". Но расскажите лучше про победу над Энди Роддиком в финале национального первенства, когда вам было 15, а ему 16 лет!
— Да, всё верно. В 15 я выиграл тот поединок и стал чемпионом США, затем был первым в стране. В 17 лет второй раз победил в финале национального турнира и получил wild card на US Open. У меня были серьёзные контракты, я подписал соглашение с IMG. Два последующих года были успешными, всё было хорошо, но затем начался спад. Персональные проблемы, смена тренера, отсутствие денег, сломанная кисть – в общем, мне пришло пройти через много преград.
— Не знаю, захотите ли вы вспоминать про другой тёмный момент в вашей карьере… Я имею в виду допинговый скандал, случившийся с вами несколько лет назад.
— Это уже позабылось, но я как раз хотел поговорить об этом на Уимблдоне. Правда, тогда я вскользь коснулся данной темы, так что вам впервые расскажу о том, что же было на самом деле (улыбается). Я думаю, что они хотели сделать на примере меня показательный случай. У меня бронхиальная астма. Я с 11 лет пользуюсь специальными ингаляторами, которые помогают справиться с приступами удушья. Для того чтобы это можно было делать, нужна была определённая бумага. Мы её всегда заполняли и играли турниры без каких-либо проблем. Сначала она действовала три года, но в какой-то момент руководство изменило правила, и её нужно было подписывать заново каждый год. Случился этот скандал несколько лет назад, я уже не помню точно когда. 31 декабря срок действия этой бумаги закончился, но я этого не знал, так как думал, что ещё не прошли три года. Я поехал в Австралию, и там прямо на корте у меня случился астматический приступ. Доктор вышел ко мне на корт и спросил: "У тебя есть бумага? Тебе нужен ингалятор, сам по себе приступ не пройдёт". Я сказал, что да, у меня всё есть. После окончания встречи я прошёл допинг-контроль. Спустя шесть или семь месяцев оказалось, что бумага у меня закончилась, и всё это всплыло наружу. Руководство знало, что это не имеет никакого отношения к запрещённым препаратам и что я не собирался никак и никого обманывать.
Они учли это обстоятельство, но всё же дали мне полтора месяца дисквалификации и штраф. После этого случая все узнали о том, что правила поменялись, стали заполнять эти бумаги. Кстати, сейчас на тот же самый медикамент уже не надо никаких бумаг. Вы понимаете!?
Я потерял $ 60 000, был отстранён от выступлений, сгорели очки. Конечно, мне обидно. Если они хотели из меня сделать козла отпущения, то хотя бы не нужно было сдирать столько денег (улыбается).
— В вашей биографии есть ещё один интересный факт – вы были пару лет женаты на красавице-теннисистке Эшли Харклроуд. Как так произошло и почему вы развелись?
— С Эшли мы выросли вместе в Америке, много играли друг с другом. Ещё по юниорам, когда ездили по турнирам, за ней всегда бегали мальчики. Эшли пользовалась вниманием у мужчин всегда. У неё было огромное количество поклонников. Я хотел быть лучше всех, хотел завоевать её сердце. Начал агрессивно за ней ухаживать, и через какое-то время она сдалась. Мы поженились в очень юном возрасте – ей было 19 лет, а мне едва за 20.
После того как мы поженились, она начала сотрудничать с новым тренером. Эшли закрутила с ним роман, ушла от меня, затем они поженились, у неё родился ребёнок. Знаете, это был лучший момент в моей жизни (смеётся).
— А её дико скандальная съёмка в Playboy вам понравилась?
— Нет. Мне было стыдно.
— Помимо этого вы какое-то время являлись спарринг-партнёром Анны Курниковой, не так ли?
— Это не совсем так. Если честно, я с ней играл всего два раза в течение пары недель. Мы были просто хорошими друзьями. Когда мы стали жить в Майами, у неё там было не так уж много друзей. Она ведь переехала из Детройта. Ну, мы стали дружить. Общались то по-английски, то по-русски. Это была хорошая дружба. Я также тепло общался с Энрике Иглесиасом. Затем я переехал, да и она со временем перестала играть в теннис. Контакт потерялся. Однако я думаю, что если случится что-то серьёзное и она позвонит мне или я ей, то мы обязательно поможем друг другу.
— С кем из американских теннисистов вы наиболее тесно общаетесь?
— Я очень хорошо общаюсь с Фишем, Роддиком, Джинепри. Но понимаете, сейчас очень легко часто видеться и общаться, поскольку я нахожусь высоко в рейтинге. А когда я стоял значительно ниже, мы редко пересекались на турнирах. В тот период я много общался с теми ребятами, которые играют в челленджерах. Причём это не только американские парни, но и русские, и другие. У меня со всеми неплохие отношения.
— У вас с Мэрди похожие истории. Он тоже только сейчас по-настоящему раскрылся…
— Он мне в этом году очень сильно помог. Если я играю с кем-то, то он мне обязательно рассказывает об этом теннисисте. Мэрди всегда пишет после побед, поздравляет. Он меня активно поддерживает в этом году. У него похожая история, ведь он только в 29 лет начал показывать свой лучший теннис, так что он отлично понимает меня.
— Как вы думаете, Энди Роддик сумеет вернуться на былые позиции?
— Я думаю, что ему будет трудно. Он очень многих может обыграть, и его нельзя списывать со счетов. Однако вернуться на те позиции, которые он занимал в лучшие годы, ему будет крайне тяжело. Его игра очень сильно зависит от физических кондиций, а с годами сил не прибавляется.
Видно, что он не забегает играть справа, как раньше. Сейчас он часто режет с бэкхенда или просто отыгрывает, а раньше ни одного мяча не играл, всё время забегал под право и пробивал навылет. Что тут скажешь? У каждого наступает тот момент, когда пик проходит. Это неизбежно.
— Вы планируете отдать сына в теннис?
— Лично я хотел бы, чтобы он играл в футбол, а жена говорит, что он стопроцентно будет теннисистом. Левшой.
— Вы никогда не жалели о том, что жизнь сложилась так, что вы вступаете за США, а не за Россию?
— Конечно, интересно, как бы складывалась моя судьба, если бы я выступал за Россию, но что теперь гадать? Я бы хотел для своего папы завершить карьеру, выступая за эту страну. Отец сделал своё имя именно в России, поэтому я хотел бы продолжать нашу династию здесь.
19 октября 2011 года, среда. 11:00
Источник: "Чемпионат.com"
Автор: Роман Семёнов
Ответить с цитированием
