Вот какая статья была найдена в инете из журнала PROспорт.
Как и всегда в этой статье перемешаны многие темы и вопросы обсуждаемые на форуме. Но наиболее она близка разделу "Семья и теннис". Кое-что в этой статье по моим сведениям не соответствует действительности, , кое с чем нужно поспорить. Но в ней звучат живые голоса людей, связанных с теннисом. А это всегда интересно.
http://prosports.ru/index.ipj?clsid=...ubric_id=23711
Среди десяти лучших теннисисток мира – шесть девушек из России. Это считается достаточным основанием, чтобы сотни тысяч родителей сдавали своих детей в теннисные школы, как деньги – в рост, надеясь выручить бешеные проценты. Специальный корреспондент PROспорт Яна Жиляева встретилась с несколькими десятками родителей – как состоявшихся чемпионов, так и тех, кто еще верит, что из их детей что-то получится.
I. Николай Фокин натягивает струны в магазинчике при очень престижном корте. Ставки здесь бывают очень высоки, а потому эта работа требует от Фокина особой тщательности. Говорят, что вошедшие в раж любители тенниса поставили как-то на кон контрольный пакет акций Бадаевского комбината. Свою теннисную ставку Фокин, похоже, уже проиграл.
– Я себя не афиширую, – говорит Николай. – И все равно слухами земля полнится – постоянно приходят люди и просят, «расскажи да расскажи».
Рассказывать Николай Фокин не любит. Николай Фокин – отец теннисистки Галины Фокиной, очень многообещающей когда-то девушки. К 17 годам в список Галиных побед входили и практически все ее российские ровесницы, и девушки постарше: Дементьева, Бовина, Звонарева. Не выигрывала Галя только у Насти Мыскиной.
В 17 лет пробил звездный час Фокиной. В первом круге «Кубка Кремля» она победила тогда Анну Курникову, еще не считавшуюся потерянной для теннисного общества. Во втором круге попала на Докич. И пропала. Докич выиграла Кубок. А Фокина в последующие три года – ничего.
Галя порвала отношения с отцом. В теннисном мире говорят: оттого, что не заиграла. Отец уверен: оттого, что в семейные отношения вторглись большие деньги. Галя формулирует просто: «Кому-то надо, чтобы родители постоянно рядом были, а мне нет. Вот Лена Дементьева выйдет на корт и сразу на маму смотрит. А мне безразлично, сидит ли папа на трибуне».
Так три года назад Николай Фокин пошел на работу. То есть вместо теннисного папы стал просто служащим. Перестал смотреть и читать про теннис.
А год назад прекратил стричься. По крайней мере, до тех пор, пока Галя не выиграет хоть что-нибудь.
Отношения Лены Дементьевой с мамой лучше всего характеризует квартирный вопрос. В центре, в новом высотном доме, в первом подъезде живет Лена, а в соседнем – квартира у мамы. В просторном вестибюле на стенке объявление: «Кто потерял сережку с бриллиантами, обращайтесь…» Вера Семеновна Дементьева, вооруженная объемной сумкой из крокодиловой кожи, курсирует между первым и вторым подъездами, на ходу раздавая всем сестрам по серьгам. Представители уважаемой немецкой фирмы в третий раз подряд привезли б/у телевизор под видом нового, но были тотчас же уличены в подмене. Недоделки в квартире у Лены, путаница и халтура в собственной квартире – со всем этим разбирается Вера Семеновна.
– Я сказала, это будет последний ремонт в моей жизни. Я еще пожить хочу! – в сердцах произносит она. Но звонит Лена, и Вера Семеновна, прервав монолог, спешит на выручку дочери. – Лене не хочется всем этим заниматься, – поясняет мама. Но тут же поправляется: – Нет, ей, конечно, очень интересно, просто руки не доходят. Приходится мне.
– А вы можете сказать дочери: «Лена, ты уже взрослая, оставь меня в покое, я хочу пожить своей жизнью!»
– Конечно, порывы были такие. Особенно после какого-нибудь досадного проигрыша, когда виновата во всем, конечно же, я. Но заканчивалась буря, и опять торжествовала любовь.
– С вашей стороны бури бывают?
– Ну, очень редко. Меня надо очень довести, чтобы пошли негативные эмоции. Я жалею Ленину психику. Что будет, если я распущусь и стану размахивать кулаками? Когда довели – тогда уже ничего поделать невозможно, и то я стараюсь держать себя в рамках. Понимаю ту нагрузку, которая ложится на дочь во время матчей, давление, которое испытывает известный человек. Это все не прибавляет ей здоровья.
– Случается, что она вас утешает?
– Это происходит без слов, не так шаблонно. Между нами крепкая нить, очень тесная связь. Мы сейчас уже общаемся не как мама и дочь, а как подруги, партнеры. Это облегчает ситуацию. Я помогаю Лене, а она это ценит.
II. Сегодня в России лучше, чем где бы то ни было, знают, как вырастить теннисистку первой десятки WTA. Да, у нас недостаточно хороших кортов. Да, наши теннисные клубы не заключают контрактов с юниорами. Да, наши тренеры стоят дорого и детям скидок не делают. Да, у нас проводят ничтожно мало турниров – чтобы набраться игрового опыта, нужно обязательно выезжать за границу. Да, трудностей у талантливой российской девочки или мальчика гораздо больше, чем у любого другого европейского ребенка. Но российские дети выигрывают у благополучных европейских сверстников гораздо чаще. И это факт, объясняемый всеми по-разному.
– Теннисными гениями не рождаются, – убежден Святослав Петрович Мирза, опытнейший спартаковский тренер, выигравший с Настей Мыскиной ее первый турнир WTA в Палермо. – Сегодня технология отлажена настолько, что из любого ребенка можно вырастить первоклассного теннисиста. Палитра чемпионов разнообразна. Там, где, например, не хватает физики, ее с лихвой компенсируют интеллект и техника. Главное, чтобы характер был.
Вопрос о том, меняется ли характер с годами и до какой степени человек свободен изменить данный ему от рождения семейный сценарий, – в спорте не изучают. Здесь действуют по принципу «Если надо – сделаем!». Главное, чтобы был исходный материал. Но тройственная формула успеха «одаренный ребенок – хороший тренер – достаточные финансы» начинает действовать только при одном условии.
– Детский теннис невозможен без одержимых родителей, – утверждает лучший тренер 2003 года Оксана Родина.
Равнодушных здесь не бывает. На одном только тренерском таланте далеко не уедешь. Чтобы маленький ребенок полюбил этот нелегкий монотонный труд, нужна поддержка семьи. Поэтому первое и самое главное условие появления теннисного таланта – чтобы родители проявили характер. Чтобы были азарт, кураж, мания, домашнее помешательство. И труд, и терпение, и интриги, и вера – и так беспрерывно много лет. Как маленькая Галя Фокина в ответ на вопрос, чем занимается папа, прямодушно отвечала: «У него такая профессия, чтобы делать все, что нужно мне!»
По мнению психолога Виктории Юркевич, работающей с одаренными детьми, родители могут и должны решать детские судьбы. Учитывая, конечно же, предрасположенность ребенка к тому или иному виду деятельности. Вопрос о том, стал бы Моцарт Моцартом, если бы не его отец, решен ею давно и однозначно.
– И Бетховена, и даже Моцарта родители заставляли работать и даже били иногда, – напоминает Юркевич. – Не все получалось с первого раза, но через преодоление трудностей пришла радость творчества.
Антону Волкову сейчас 11 лет. Он хочет стать профессиональным теннисистом. «Речь идет о том, чтобы попасть в полтинник АТР», – уточняет стратегию отец Антона. Свои первые шаги на корте Антон сделал в четыре года. Первый тренер потерпел фиаско, когда на очередное замечание «Антоша! Держи туловище прямо!» ученик задал вопрос: «Дядя! А что такое туловище?» Однако к той поре теннис уже захватил папу. После долгих поисков был наконец найден специалист, который согласился учить 4-летнего малыша. Когда мальчик капризничал, тренер играл на гармошке.
В ранней специализации психолог Юркевич не видит ничего криминального, уверяя, что сегодняшний теннисный бум развивается по уже известным сценариям. Так было и будет в музыке – виртуозные скрипачи и пианисты едва ли не с младенчества проливают невидимые миру и видимые родителям слезы над инструментами. Так издавна действуют родители шахматных гениев.
Николай Фокин, например, знал, что его дети будут теннисистами, еще до того, как они появились на свет. А как только родились – сразу же приступил к выполнению задуманного. Сначала экспериментировал с сыном, затем с младшей дочерью.
– Сколько себя помню, я всегда играла в теннис, – вспоминает Галина Фокина. – В кроватке вместо погремушек лежали теннисные мячики, и в коляске в виде гирлянды висели тоже мячики. Первые шаги я сделала, опираясь на ракетку.
Фанатично влюбленный в теннис папа и сам играл в юности, тогда же сделав немудреный вывод: все решает характер. И этот характер можно закалить. Вспоминая Галино детство, Николай признает, что как таковых теннисных талантов от рождения у дочери не было. Но упорство, трудолюбие, азарт – отменные.
– Младенцем я сажал ее в рюкзак и ехал играть в теннис. Галя сидела у сетки и совершенно не боялась мячей! С пяти лет бегала кросс 10 километров на время. Когда я привел 8-летнюю Галю к тренеру, стали показывать, что умеем. Начали с пресса. Тренер принялся считать, потом зазвонил телефон, он вышел, вернулся и услышал сопение за спиной – это Галя делала свой пятисотый жим. Раз команды «стоп!» не было, надо было продолжать. Когда мы тренировались, то оценивали ее работу или «отлично!», или «плохо». Понятия «нормально» у нас не было. Если ты заняла второе место, это плохо, значит, ты проиграла. Я учил Галю работать по максимуму и спрашивал с нее тоже максимально.
– Что же играло тогда роль пряника?
– Чувство избранности. Она ощущала себя особенной девочкой, у нее было настоящее дело. Лет в 11 у Гали состоялся примечательный диалог с мальчиком-соседом, - вспоминает папа. – Они столкнулись в дверях подъезда. Галю привезли после турнира, а мальчика, одаренного музыканта, после конкурса. Стали спрашивать друг у друга, что делают. Мальчик удивился: «А-а, ты все в теннис играешь? Давай встретимся во дворе после обеда, выноси ракетку, постучим!» На что Галя тут же ответствовала: «А ты с трубой приходи. Подудим!»
Дети Веры Семеновны Дементьевой тоже оказались в теннисе по наследству – сказалась давняя мамина страсть.
– Я сама в молодости играла в теннис. Не очень серьезно: поздно начала, хотя любила до безумия. Мои родители больше делали акцент на высшем образовании. Но любовь к теннису я сохранила на всю жизнь. Мне очень хотелось продолжить эту любовь в детях. Когда Лене исполнилось 7 лет, я повела детей записываться на теннис. Не столько Лену, сколько старшего брата Севу. Так Лена оказалась с Севой в одной группе в клубе «Спартак» на Ширяевом поле.
Но если для семьи Фокиных теннис был главной целью, то Дементьевы повторили семейный сценарий, не отказываясь от образования. В 11 лет Галя Фокина перестала ходить в школу, отправившись с отцом познавать мир на юниорских турнирах. Из 12 месяцев года дома она бывала от силы три. Частенько возвращение в Россию выглядело так: Фокины меняли прямо в Шереметьево одни чемоданы на другие, пересаживаясь с рейса на рейс. Все образование давалось экстерном, в паузах между тренировками и соревнованиями. Собственно, учила Галя только языки – русский и английский. Как разумно рассудил папа, если знаешь язык, все, что надо, прочтешь сама по мере необходимости.
Вера Семеновна Дементьева выбрала другой путь, совместив теннис с образованием. И тот факт, что Лена успешно закончила французскую спецшколу, считает своим большим личным успехом:
– Был трудный момент, когда Лена хотела, чтобы ее забрали из школы. Тяжело было совмещать тренировки и соответствовать высоким требованиям французской спецшколы. В 7–8 классе доходило до истерик, до слез, до обвинений в мой адрес в жестокости, в тирании. «Вот, всех теннисистов из школы уже забрали, никто не учится больше, одна я страдаю». Я убеждала Лену, что образование – это ее будущее. Я приняла волевое решение: ты будешь учиться здесь, мы тебе будем помогать во всем, но ты закончишь эту школу. «У тебя здесь друзья. Спорт – это тяжелая работа, но ведь есть еще и другая жизнь», – вот мой главный аргумент. Я никогда не рассматривала спорт как основное дело жизни дочери. Он развивался параллельно, в свободное от школы время. И я оказалась права: когда Лена возвращается с турниров, сразу бежит к одноклассникам. Это ее среда, где она отдыхает, радуется.
III. Сегодня ответить на вопрос, станет ли мальчик Моцартом, гораздо проще, чем решить: будет ли девочка Машей Шараповой? Здесь не обойдешься одним прослушиванием. Чтобы узнать, наступит ли Уимблдон, обязательно нужно преодолеть весь пролет теннисной лестницы.
Над одним из первых российских профессионалов, полуфиналистом «Ролан Гарроса» Андреем Чесноковым, в свое время потешался весь тренерский совет «Спартака». То он на турнире забыл в трамвае ракетку, то перепутал время, то отстал от бабушки. Всем был нехорош, кроме одного: очень работоспособен. И так год за годом, в титанических трудах набились, как мозоли, и физика, и техника, и интеллект. Маленький увалень стал великим Чесноковым.
Если феноменальная память и абсолютный слух даются человеку от рождения как божий дар, который никуда не исчезает, то двигательная одаренность не проявляется столь ярко и требует постоянного внимания. Моцарт на корте обречен – его почти наверняка обставит трудоголик Сальери.
– В спорте гораздо выше, чем, например, в искусстве, вероятность ошибки при отборе, – констатирует Леонид Хасин, директор НИИ информационных технологий Московской государственной академии физической культуры. – Действительно одаренный ребенок имеет равные шансы с ребенком просто годным, трудолюбивым и послушным. В теннисе все решает технология подготовки спортсмена, поэтому талант очень просто загубить. Физическая одаренность реализуется гораздо позже, уже во взрослом, профессиональном спорте. Если, конечно, талант доживает до этих времен.
Все хотят, чтобы их дети были успешными. Но не у всех получается. Психоаналитик Галина Завьялова уверена: не добивается успехов тот ребенок, который сам не хочет. Прежде всего, становиться профессионалами не готовы сами дети. Но как сказать об этом папе и маме, для которых теннис – свет то ли в окошке, то ли в конце туннеля? А сколько денег угрохано! Тренеры говорят – прямое неподчинение, протест выказывают только маленькие дети, те, кто только начи- нает заниматься. К 12 бунтовать становится уже невозможно. Ребенок не смеет признаться маме и папе, что не разделяет их планов на собственное будущее. Но там, где слова невозможны, говорит тело. Завьялова уверена: многочисленные детские травмы – не что иное, как проявление overused-синдрома, неспособности психики и физиологии ребенка соответствовать поставленным задачам, выносить непомерные нагрузки. В таком случае сломать руку, к примеру, для маленького раба ракетки гораздо проще, чем объяснить маме или папе, что он не хочет ехать на турнир. Травма становится единственным способом ребенка выразить свою позицию, прекратить опостылевший теннис.
Проще складывается ситуация в семьях, где ребенок не единственный. Имея возможность сравнивать, родители могут отличить, кто хочет играть по собственной воле, а кто лишь покорно реализует папины и мамины ожидания. Бывает, что родители делают выбор по принципу: кто достойнее. Отказавшись от теннисной карьеры одного, концентрируются на другом. Так были определены судьбы старших сыновей Фокиных и Дементьевых.
До 12 лет Галя Фокина тренировалась вместе со старшим братом. «Ей нужен был хороший спарринг-партнер. Это отличный стимул для обучения – кто быстрее пробежит, кто лучше сделает, кто кого обыграет. Потом я сына от тенниса «отцепил», было совершенно ясно, он – не боец», – объясняет Николай Фокин. Диме Фокину тогда было 15 лет.
В этом же возрасте по настоянию родителей прекратил занятия и брат Лены Дементьевой Сева. «Ему не нравились тяжелые однообразные тренировки. Сева больше игрок. Скажем, упражнения у стенки – это было очень трудно. А Лене сказали триста кенгуру – пожалуйста. Пятьсот ударов слева – без вопросов. И тогда я решила: «В теннисе останется не тот, чьи результаты будут выше, а кто будет трудолюбивее!» Они не поверили, думали, шучу. Но это было сказано серьезно. И когда Севе исполнилось 15 лет, я приняла решение, что сын будет дальше учиться в физико-математическом лицее, а Лена продолжит теннис. Это было, конечно, шоком. Но я не пожалела о своем решении и думаю, что сейчас он тоже не жалеет. Потому что теннис требует от молодого человека не только таланта и радости от игры, но еще и очень тяжелых тренировок и большого самоотречения. Он бы не справился. Это были бы попусту проведенные годы», – утверждает мама Дементьева.
Как помочь ребенку достичь успеха, научить его радости преодоления, но остаться при этом ангелом-хранителем, а не демоном-поработителем? Оксана Родина, лучший тренер 2003 года, считает, что удел родителей – любить, учить – задача профессионалов. Поэтому пока сама Оксана Николаевна работает на корте с племянниками Шамиля Тарпищева Алией и Филиппом, ее собственную дочь, 14-летнюю Женю, тренирует другой специалист.
– Родители не могут тренировать своих детей. Ни к чему хорошему это не приведет, – убеждена Оксана Родина. – Когда Женька была маленькая, я понимала, что помочь ей могу только я. Она росла, менялись нагрузки, теннис требовал все больше времени и сил. Я поняла, что схожу с ума: нельзя быть одновременно матерью и тренером. Поэтому для Жени я теперь просто мама. Нельзя сказать, что я полностью отстранилась от ее теннисных дел, но и во все подробности не вникаю.
И все-таки предусмотреть и просчитать все невозможно. А что, если ставка не сыграет и ребенок не станет успешным профессионалом? На этот счет родители едины: теннис – это колоссальный жизненный опыт, который закаляет характер и развивает интеллект. Папа 9-летней Лизы Олейниковой считает, что именно теннис – главный педагог в их семье. 12-летнюю Арину Марьенко занятия теннисом буквально вернули к жизни. Два года девочка провела в туберкулезной больнице, пока дедушка не принял волевое решение – ребенка надо срочно спасать и под видом музыки стал забирать каждый день на тренировки. Арина резко пошла на поправку, быстро догнала ровесников в школе, а на корте многих оставила далеко позади. «Ребенок – это твой банк, что вложишь, то и получишь», – прямолинейно подытоживает мама 14-летнего Саши Лобкова. «Вы за Антона не переживайте, – бескомпромиссно заявляет Вячелав Волков. – Сыну 11, а характер уже сейчас жестче моего. Он азартен, игрок по натуре. Еще в первом классе проявлял чудеса изобретательности. Мы давали ему каждый день 10 рублей на буфет, так он на первой перемене покупал какую-то мелочь, а сдачу давал в долг. Но не просто так, а с процентами. Взял 50 копеек, вернешь рубль. Я когда узнал об этом, сразу вспылил: «Антон! Это подло! Наживаться на друзьях!» На что он мне тут же ответил: «Какие они мне друзья, из 3–5 классов?» Крыть было нечем, но тут я вспомнил про Геращенко: «А у тебя есть лицензия за подписью Геращенко на ведение банковской деятельности?» Он удивился: «Нет!» Тогда это не банковская деятельность – а бандитизм!»
– Я не могу жить без тенниса, – честно говорит 21-летняя Галя Фокина. И это не бравада. – Все, что я умею делать, – играть в теннис. Так сложилась моя жизнь. Но детям своим я такой жизни не пожелаю.
Ответить с цитированием
